Наденьте маску, снимите шляпу. В театре всё, как положено. Три звонка и толкотня в партере. Порадовавшись бархату и мягкости стульев, я приготовилась к трёхчасовой культурной программе. Дают «Трёх товарищей». Говорят, будут петь. Не просто петь, а на девятнадцати микрофонах, судя по звукам с предварительной репетиции.

Главный герой в кожаной куртке вызывает ассоциации с хорошо одетым скандинавским топ-менеджером, который небрежно надел высокие белые носки под кожаные полузавязанные ботинки в цвет куртки.

 

У главной героини очень хочется спросить паспорт и проверить, не слишком ли она молода петь про ром и умирать от туберкулеза, занимаясь любовью. Хрупкая и маленькая, наверное, она была выбрана как противопоставление безумным машинам, свисающим с потолка.

Первый акт поражает бессмысленным мельканием сцен. Тут есть всё. Живые два товарища. Мёртвые два товарища. Два товарища переодетые в костюмы ростовых кукол. Головорезы, убивающие товарища, который (потом оказалось) был так и не убит. То и дело мелькает фигурка главной героини, обтянутой шелком.

Вместо слов — песни. Что, к сожалению, ещё сильнее запутывает зрителя, потому что некоторые диалоги совершенно не понятны. Голоса хороши, а работе звукооператора можно уверенно поаплодировать.

Микрофоны-хэдсеты улавливают каждую ноту и делают низкие тона бархатными и глубокими, а высокие — звонкими и яркими, как раз в духе мюзикла. Вот тут-то и возникает пермский Лепс в высокой чёрной шляпе с его вибрато под электрогитару. Однако есть ощущение, что машины на потолке и сам Лепс немного ошиблись датой и заехали не на тот спектакль.

Источник: https://teatr-teatr.com/

Второй акт развивается предсказуемо и размеренно. Не знаю, что лучше, но второй акт однозначно смотреть спокойней. Приятны глазу костюмы массовки и главных героев в одной цветовой гамме. Выкрашенные в белый кровати больницы на первом плане. Зритель знает, чего ожидать, и уже готов заплакать.

 

Главная героиня меняет белые наряды так часто, что и героя хотелось бы переодеть. Тем более, что развитие его образа из ловеласа в безнадёжно влюблённого уже произошло. Во всём спектакле явная концентрация на любовной истории, а не на трёх товарищах. Решение неплохое.

 

Но тогда хорошо бы щедро «почистить» первый акт и убрать сцены, которые запутывают зрителя, не читавшего Ремарка. Сцена с головорезами, ростовые куклы, постоянная публика в ресторане, перетягивающая на себя внимание, оперная певица в автомастерской — всё это шум, который рождает вопрос: «А что они все здесь делают?».

 

Ремарк был бы доволен щедростью и аллегориями режиссера. Но потрясающие голоса, костюмы и декорации иногда возникают не в том месте и не в то время. А Пермский Лепс. Он был машиной. Карл.

_________________________________________

Автор: Диана Бологова, журналист, медиаменеджер европейских проектов